Неточные совпадения
Она положила обе руки на его плечи и долго смотрела на него глубоким, восторженным и вместе испытующим взглядом. Она
изучала его
лицо за то время, которое она не видала его. Она, как и при всяком свидании, сводила в одно свое воображаемое мое представление о нем (несравненно лучшее, невозможное в действительности) с ним, каким он был.
Его
лицо, надутое, как воздушный пузырь, казалось освещенным изнутри красным огнем, а уши были лиловые, точно у пьяницы; глаза, узенькие, как два тире,
изучали Варвару. С нелепой быстротой он бросал в рот себе бисквиты, сверкал чиненными золотом зубами и пил содовую воду, подливая в нее херес. Мать, похожая на чопорную гувернантку из англичанок, занимала Варвару, рассказывая...
Казалось, что Туробоев присматривается к нему слишком внимательно, молча
изучает, ловит на противоречиях. Однажды он заметил небрежно и глядя в
лицо Клима наглыми глазами...
— Что ваше пение? — говорил Штольц, продолжая
изучать новую для него Ольгу и стараясь прочесть незнакомую ему игру в
лице; но игра эта, как молния, вырывалась и пряталась.
Потом осмотрел каждого ученика и заметил все особенности: у одного лоб и виски вогнуты внутрь головы, у другого мордастое
лицо далеко выпятилось вперед, там вон у двоих, у одного справа, у другого слева, на лбу волосы растут вихорком и т. д., всех заметил и
изучил, как кто смотрит.
Марк погрузился в себя и не занимался больше Райским, а Райский, напротив, вглядывался в него,
изучал выражение
лица, следил за движениями, стараясь помочь фантазии, которая, по обыкновению, рисовала портрет за портретом с этой новой личности.
Я уже знал ее
лицо по удивительному портрету, висевшему в кабинете князя; я
изучал этот портрет весь этот месяц. При ней же я провел в кабинете минуты три и ни на одну секунду не отрывал глаз от ее
лица. Но если б я не знал портрета и после этих трех минут спросили меня: «Какая она?» — я бы ничего не ответил, потому что все у меня заволоклось.
Это минуты, когда все инстинкты самосохранения восстают в нем разом и он, спасая себя, глядит на вас пронизывающим взглядом, вопрошающим и страдающим, ловит и
изучает вас, ваше
лицо, ваши мысли, ждет, с которого боку вы ударите, и создает мгновенно в сотрясающемся уме своем тысячи планов, но все-таки боится говорить, боится проговориться!
Он выбегал встречать его на крыльцо и по первому взгляду знал вперед, в каком настроении Галактион Михеич Вахрушка
изучал это серьезное
лицо с строгими глазами, походку, каждое движение и всем любовался.
Потом он захотел тем же способом ознакомиться и со своею собеседницею: взяв левою рукой девочку за плечо, он правой стал ощупывать ее волосы, потом веки и быстро пробежал пальцами по
лицу, кое-где останавливаясь и внимательно
изучая незнакомые черты.
Утром на другой день Карачунский послал в Тайболу за Кожиным и запиской просил его приехать по важному делу вместе с женой. Кожин поставлял одно время на золотопромывальную фабрику ремни, и Карачунский хорошо его знал. Посланный вернулся, пока Карачунский совершал свой утренний туалет, отнимавший у него по меньшей мере час. Он каждое утро принимал холодную ванну, подстригал бороду, протирался косметиками, чистил ногти и внимательно
изучал свое розовое
лицо в зеркале.
— Конфет? Что ж, это очень мило и простодушно. Ах, какие вы оба! Вот уж и пошли теперь наблюдать друг за другом, шпионить,
лица друг у друга
изучать, тайные мысли на них читать (а ничего-то вы в них и не понимаете!). Еще он ничего. Он веселый и школьник по-прежнему. А ты-то, ты-то!
Каждый раз, когда Алеша приезжал от вас, я по
лицу его угадывала все, что вы ему говорили, внушали; все влияния ваши на него
изучила!
Сенечка, напротив того, и спал как-то не по-человечески: во-первых, на ночь умащал свое
лицо притираньями; во-вторых, проснувшись, целый час рассматривал, не вскочило ли где прыщика, потом целый час чистил ногти, потом целый час
изучал перед зеркалом различного рода улыбки, причем даже рот как-то на сторону выворачивал, словно выкидывал губами артикул.
Профессор несколько минут
изучает письмо, и чем дальше, тем больше расплывается на его умном
лице веселая улыбка.
Но Годунов успел
изучить малейшие оттенки царского нрава и с необыкновенным чутьем отгадывал и объяснял себе неуловимые для других изменения
лица его.
В продолжение этого разговора Борис Годунов не спускал глаз с Иоанна. Он, казалось,
изучал выражение
лица его и тихо, никем не замеченный, вышел из столовой.
— Хотите повеселиться? — сказал он, значительно подмигивая, в то время как его острый, холодный взгляд безучастного к этой фразе
лица внимательно
изучал меня. — Я намерен установить простые, дружеские отношения. Нет смысла жить врозь.
Чтобы хорошо узнать свойства жизни растения, надо
изучать его на той почве, на которой оно растет; оторвавши от почвы, вы будете иметь форму растения, но не узнаете вполне его жизни Точно так не узнаете вы жизни общества, если вы будете рассматривать ее только в непосредственных отношениях нескольких
лиц, пришедших почему-нибудь в столкновение друг с другом: тут будет только деловая, официальная сторона жизни, между тем как нам нужна будничная ее обстановка.
Она окинула взглядом прежде всего эту пару и шляпу в моей руке, потом остановила нетерпеливый, испытующий взгляд на моем
лице, как бы
изучая его.
А через несколько часов Евсей сидел на тумбе против дома Перцева. Он долго ходил взад и вперёд по улице мимо этого дома, сосчитал в нём окна, измерил шагами его длину,
изучил расплывшееся от старости серое
лицо дома во всех подробностях и, наконец, устав, присел на тумбу. Но отдыхать ему пришлось недолго, — из двери вышел писатель в накинутом на плечи пальто, без галош, в шапке, сдвинутой набок, и пошёл через улицу прямо на него.
— Кроме того-с, — продолжала Елена, вся раскрасневшаяся даже в
лице, — всех законов знать нельзя, это требование невыполнимое, чтобы неведением законов никто не отзывался: иначе людям некогда было бы ни землю пахать, ни траву косить, ни дорог себе строить. Они все время должны были бы
изучать законы; люди, хорошо знающие законы, как, например, адвокаты, судьи, огромные деньги за это получают.
Лаевский говорил, и ему было неприятно, что фон Корен серьезно и внимательно слушает его и глядит на него внимательно, не мигая, точно
изучает; и досадно ему было на себя за то, что, несмотря на свою нелюбовь к фон Корену, он никак не мог согнать со своего
лица заискивающей улыбки.
Изучая эти плачущие
лица, вы чувствуете, что каждое из них плачет своими слезами, и даже как будто чувствуете температуру этих слез.
— И, вероятно,
изучить народ в
лице его представителя — солдата? — спросил Венцель.
На
лице Павлуся не заметно было никакого замешательства. Известно нам было, что он ничего не
изучил; но я, знавши его изобретательный ум. не боялся ничего. Он с самоуверенностью выступил два шага вперед, поднял голову, глаза уставил в потолок, как в книгу, руки косвенно отвесил вперед и начал, не переводя духу.
Когда этот процесс вызвал на станке суматоху и ямщики стали входить и выходить из избы с явными признаками беспокойства, — он так же внимательно следил за ними, переводя взгляд с бумаги на
лица своих земляков и обратно, как бы
изучая таинственную связь, установившуюся между этим листком и их настроением.
Я отвечал, что это правда, что даже печатную драматическую пиесу нельзя в первый раз прочесть хорошо, что надобно предварительно понять, вникнуть в характеры
лиц,
изучить ход сильных сцен; что я не читаю никогда никакой большой пиесы другим, не прочитав ее вслух предварительно самому себе.
Прошло около четверти часа: Ворошилов стоял и внимательно глядел на мертвеца, словно
изучал его или что-то над ним раздумывал и соображал, и наконец, оглянувшись на чтеца, увидал, что и тот на него смотрит и читает наизусть, по памяти. Глаза их встретились. Ворошилов тотчас же опустил на
лицо убитого покров и, подойдя к чтецу, открыл табакерку. Сид, не прерывая чтения, поклонился и помотал отрицательно головой.
Впоследствии я убедился, что соображения мои верны, и притом,
изучая характеры и взгляды этих
лиц, я открыл, что у матушки были перед профессором значительные преимущества возвышенного, но пылкого духа, тогда как профессор относился ко всему с спокойным величием мудреца.
Перед ним неизменно, в течение нескольких недель, стоял образец настоящего душевнобольного, тихого, способного выздороветь. Он не говорил и не делал ничего дикого или смешного; но чем больше
изучал его Теркин, тем отчетливее выделялись перед ним мины, звуки, взгляды, движения, каких «не сочинишь» по собственному произволу. Он мог усвоить их себе. Все это ему пригодится. Но его не оставляла боязнь — вместе с игрой
лица и манерой держать себя и самому не впадать в психопатию.
Нравы закулисного мира я специально не
изучал. В
лице тогдашней первой актрисы Ф.А.Снетковой я нашел питомицу Театрального училища, вроде институтки. Она вела самую тихую жизнь и довольствовалась кружком знакомых ее сестры, кроме тех молодых людей (в особенности гвардейцев, братьев Х-х), которые высиживали в ее гостиной по нескольку часов, молчали, курили и"созерцали"ее.
И в течение всего сезона я
изучал венский сценический мир все с тем же приподнятым интересом. Позднее (во второе мое венское житье) я ознакомился и с преподаванием декламации, в
лице известного профессора Стракоша, приезжавшего для публичных чтений немецких стихотворных пьес и в Россию.
Вообще Сережа и Бобка заметили сразу, что гость подолгу смотрел на их слепую сестрицу, точно
изучая ее
лицо.
После экзамена «маэстро» задержал нас, раздавал работу на лето в виде водевильных ролей и драматических этюдов. Подавал нам советы читать полным голосом в лесу, в поле, приглядываться к
лицам встречных,
изучать типы, заносить в записную книжку, зарисовывать то или другое характерное
лицо. И на прощанье подал нам всем руку.
— Без основания?! — перебил он ее. — Извините, мне кажется, я не слеп и достаточно
изучил ваше
лицо. Вы вся сияли сегодня, как будто обрели неземное счастье. Это счастье, конечно, заключается в приезде этого князя? — с горечью добавил он.
Выражение
лица князя, малейшую игру физиономии которого он
изучил досконально, было для него и неожиданным, и не предвещало, вдобавок, ничего хорошего.
Анжель взяла руку Ирены, пощупала пульс, окинула
лицо своей дочери пристальным и внимательным взглядом, как бы
изучая его.
Княгиня пристальным взглядом обыкновенно
изучала приходящих к ней
лиц, и первые ее впечатления никогда ее не обманывали.
«Если беспрестанно переменяются стоящие во главе животныя и беспрестанно переменяются направления всего стада, то это происходит от того, что для достижения того направления, которое нам известно, животные передают свои воли тем животным, которые нам заметны, поэтому для того чтоб
изучать движение стàда, надо наблюдать всех заметных нам животных, идущих со всех сторон стàда». Так говорят историки третьего разряда, признающие выражениями своего времени все исторические
лица, от монархов до журналистов.
Поставив за цель движения человечества какое-нибудь отвлечение, историки
изучают людей, оставивших по себе наибольшее число памятников, — царей, министров, полководцев, сочинителей, реформаторов, пап, журналистов — по мере того как все эти
лица, по их мнению, содействовали или противодействовали известному отвлечению.
О. Василий молчал и внимательным, раздражающим взглядом
изучал бледное и измученное
лицо попадьи. И когда смолкали последние звуки ее бессвязной речи, жуткая, ненарушимая тишина железными кольцами охватывала ее голову и грудь и словно выдавливала оттуда торопливые и неожиданные слова...
Впрочем, тем, к сожалению, немногим специалистам, которые знают русский народ и,
изучив его в книгах, видали и
лицом к
лицу раскольников, может быть, еще рано подвергать раскол анализу.
Кроме изучения его в книгах и архивах, необходимо стать с ним
лицом к
лицу, пожить в раскольнических монастырях, в скитах, в колибах, в заимках, в кельях, в лесах и т. п.,
изучить его в живых проявлениях, в преданиях и поверьях, не переданных бумаге, но свято сохраняемых целым рядом поколений;
изучить обычаи раскольников, в которых немало своеобразного и отличного от обычаев прочих русских простолюдинов; узнать воззрение раскольников разных толков на мир духовный и мир житейский, на внутреннее устройство их общин и т. п.
Но если наконец будут напечатаны и все сочинения духовных
лиц, писавших о расколе, составляющие в настоящее время библиографическую редкость, и все, без исключения, сочинения раскольников, и наконец извлечения из всех архивных дел, то и тогда всего этого богатого и разнообразного материала все-таки будет еще недостаточно для того, чтобы основательно
изучить раскол и снять с него ту темную завесу, которая мешает мыслящим людям знать, что это за явление, двести лет существующее в России и никем из русских еще не разгаданное.